Назначение Евгения Тихомирова на пост министра перспективного планирования поначалу воспринимается как очередная бюрократическая ротация, однако очень скоро становится ясно, что новый руководитель всерьёз намерен перевернуть с ног на голову привычный уклад жизни. Его деятельная натура не терпит застоя, и под его началом министерство превращается в настоящий генератор смелых, а порой и откровенно фантастических инициатив. Тихомиров искренне верит, что его миссия – кардинально улучшить быт граждан, ускорить темпы развития и внедрить технологии будущего уже сегодня. Каждое его предложение, будь то повсеместная цифровизация сельских клубов или внедрение систем искусственного интеллекта для планирования личных бюджетов, преподносится с непоколебимой уверенностью в успехе. Команда министра, заряженная его энтузиазмом, бросается воплощать проекты в жизнь, нередко сталкиваясь с непониманием, косностью системы и простой человеческой логикой, которая часто оказывается сильнее самых продуманных планов. Однако путь благих намерений вымощен непредсказуемыми последствиями, и каждая, казалось бы, гениальная идея Тихомирова оборачивается чередой комичных, а порой и драматичных ситуаций. Стремление оптимизировать всё и сразу приводит к обратному эффекту: системы дают сбои, новые технологии работают не так, как задумано, а люди, ради блага которых всё затевалось, оказываются в ещё более запутанных обстоятельствах. Результаты реформ оказываются далеки от запланированных, раскрывая пропасть между теоретическими моделями и сложностью реального мира. История превращается в масштабную сагу о столкновении прогрессивного, но оторванного от жизни романтизма с неподатливой материей повседневности, где каждая попытка что-то исправить создаёт новые, подчас ещё более сложные проблемы. Через череду успехов и провалов, неожиданных побочных эффектов и публичных курьёзов постепенно вырисовывается не столько портрет реформатора, сколько сложная картина общества, которое невозможно изменить одним лишь административным восторгом, какими бы блестящими ни казались чертежи этого светлого будущего.